В древнейший период существования славян войско и народ составляли у них одно и то же. Родовое устройство народа обуславливало такое же устройство и войска. Военная служба была одинаково обязательна для всех, способных носить оружие членов рода, так что войско, во всей его массе, составляло в сущности тот же народ, естественно сохранявший в рядах войска все свои права. В силу этих прав, войско, собираясь на вече, нередко само распоряжалось свое деятельностью. Оно определяло, вступать ли в бой и где именно, продолжать поход или нет, оно же судило провинившихся. Отсюда совершенно понятно замечаемое в древнеславянском войске полнейшее отсутствие дисциплины.
С изменением политических обстоятельств, с образованием обширных княжеств должен был неизбежно измениться и существовавший ранее военный распорядок.
С прибытием иноплеменных, варяжских князей и с началом их политической деятельности в качестве объединителей разрозненных родов и племён немедленно сказывается необходимость иметь постоянный класс военных людей. Только при помощи этой постоянной вооружённой силы князья могли получить возможность защищать Русь от внешних врагов, удерживать в повиновении подчинённые им племена, покорять новые, расширять свои владения, собирать дани и т.п.
Этим постоянным военным классом является княжеская дружина, вначале пришлая, иноземная, впоследствии — славянская. Собственно говоря, словом «дружина» нередко обозначались два совершенно отличные понятия в смысле военной силы, а именно оно употреблялось для обозначения всего войска вообще, собранного для известной цели, и в частности — собственно дружину, то есть небольшое число ратных людей, постоянно содержимых князьями и составляющих как бы их телохранителей. В этом смысле дружина постоянно отличалась от остальной рати: так в 1151 году Изяслав 2 «повелел нарядити дружину из полков, а полков не нарушити». Для обозначения остальных составных частей вооружённых сил: земского войска различных областей, охотников, наёмников и всей совокупности сил — в каждом отдельном случае служили названия вои, рать, полки и т.п.
Прибывшие с первыми нашими князьями дружины варягов в скором времени заменились славянскими, причём отношение князя к дружине установились совершенно иными от
общепринятых на Западе. Члены дружины у нас были людьми совершенно свободными, они считались боевыми товарищами князя, подвижниками и советчиками его не только в деле ратном, но и в земском строе и даже в делах веры. Святослав, например, не хотел принимать христианства потому, что дружина станет смеяться; Владимир 1 собирал бояр (старших дружинников), чтобы посоветоваться о перемене веры.
Князь был неразлучен с дружиной: с ней он думал или совещался, ходил на войну, на охоту, в объезд или полюдье, с ней же пировал и бражничал, словом, дружил.
Принимали князья в свою дружину людей всяких племён и народов, что, однако, нисколько не нарушало её чисто русского характера. Князья соперничали в привлечении в свою дружину храбрейших витязей, и чем храбрей и знаменитей был князь, тем лучше была его дружина. Дружинники имели полную свободу переходить со службы одного князя к другому, и это право подтверждалось в княжеских договорах. Тем не менее, случаи пользования этим правом были редки, потому что верность дружины своему князю считалась одним из её высших достоинств.
Вообще же можно отметить, что каков был князь, такова была и его дружина: здесь рассказано, например, как дружина нерешительного Игоря решает возвратиться из похода, не дав даже боя, потому что «как знать, кто одолеет, мы или они?», а дружина Святослава говорит ему на совете перед последним сражением при Доростоле: «где ляжет твоя голова, там и все мы головы свои положим».
Позором считалось для дружинника оставить поле сражения, потеряв князя, и, наоборот, хороший вождь считал постыдным бросить свое войско в опасности, примером чего служит поступок тысячника Вышаты в походе Владимира Ярославовича против греков.
Дружина находилась на полном содержании князя, т.е. получала от него пищу, одежду, коней, оружие и имела сверх того право на определённую часть дани и военной добычи. Так как многочисленность и хорошие качества дружины составляли важнейшие условия силы и власти князя то он, естественно, должен был не щадить средств на её содержание. Обходились, однако, дружины так дорого, что большей частью они были весьма немногочисленны: так, например, у Ярослава Первого во время его борьбы со Святополком было всего 1000 дружинников (при 40000 новгородце, то есть земской рати); у Святополка дружина состояла из 800 отроков, и он этим хвастался; в 1146 году, в борьбе Ольговичей с Мономаховичами, дружины пяти союзных князей составляли всего 3000 человек, значит каждый имел войско численностью около 600.
О размере собственно денежного содержания дружинника можно судить по тому, что в эпоху дотатарскую, когда страсть к роскоши была еще весьма мало развита, 200 гривен серебра было обычным содержанием старшего дружинника.
Члены дружины обозначались словом муж, хотя, в более тесном смысл, слово «муж» означало дружинника второго, младшего разряда. Лучшие же, старшие люди в дружине были бояре: это и были советники князя; младшие же члены носили также названия гридей. Таким образом в дружине существовало разделение на „лучшую, старейшую», которую составляли передние мужи или бояре, и младшую, в которую входили отроки, молодые люди — гриди. Кроме того, в состав дружины входила также собственная прислуга князя под названиями отроки, детки или пасынки. В более поздние времена дружины стали называться двором, а её члены — дворянами, княжанцами или гиестниками. Дружина обычно состояла из двух частей: боевой, составлявшей непосредственную боевую силу, и кошевой, т.е. принадлежащей к обозу.
Дружина, само собою, являлась для князя и главным органом управления подвластными ему землями. Из бояр и даже отроков своей дружины князь назначал в города и области посадников, тысячников, тиунов, бирючей и так далее. Эти должностные лица большей частью имели также свои собственные дружины. Княжеская дружина, помимо стольного или главного города, занимала и другие города, составляя их гарнизон (засаду), причём его содержание возлагалось на сам город. Новгород, например, платил при Олеге 300 гривен на содержание дружины, а впоследствии эта сумма возросла до 1.000 гривен.
В тех случаях, когда сил одной дружины оказывалось мало, князья обращались к народу — жителям городов и сёл, из которых и набирались полки, отличавшиеся от дружины и носившие общее название — вои. Таким образом в составе княжеского войска всегда явственно различалось его деление на дружину и воев.
Вои набирались из городского и сельского населения, но последнее призывалось только в редких важнейших случаях. Вообще к поголовному ополчению прибегали очень редко, и для сельского населения личная служба в большинстве случаев заменялась обязанностью поставлять лошадей.
Вопрос о сборе рати и её выступлении в поход обсуждался и решался по предложению князя на городском народном вече, по решению которого выступало и сельское население, если в этом возникала необходимость.
Участие во всеобщем ополчении, в тех случаях, когда оно постановлялось на вече, обозначалось выражением идти и с детьми. Выходили тогда и отцы, и большая часть сыновей. Дома оставался один младший сын. Вообще считались обязанными военной службой все, способные
носить оружие, и уклонение от службы преследовалось судом. Избавлялись от службы только одни духовные лица, но и то только получившие посвящение.
Первоначально воинская повинность находилась вне всякой зависимости от поземельной собственности, и единственным определением при этом в имущественном отношении было то, что кто имел коня, тот шёл в конную рать, у кого его не было, тот садился в ладью, то есть, шёл в пехоту. Так бояре Изяслава-2 Мстиславовича, призывая киевлян в поход, говорят народу: «собирайтесь все от мала до велика, — у кого есть конь, тот на коне, а у кого нет коня, тот пусть идёт в ладье».
В более поздние времена, с водворением среди чрезвычайно подвижных племён большей оседлости, за основание для несения воинской повинности была принята земля. Нормой при этом служила соха, то есть пространство земли, которое мог запахать её владелец руками трёх человек при наличии трёх лошадей. Обычно несколько сох вместе выставляли одного конного ратника. В некоторых случаях он выставлялся от четырёх сох, или от двенадцати человек населения, а в обыкновенных — с десяти сох или тридцати человек.
Несостоятельные люди в городе и безземельные в области: меньшие люди, пешцы и бобыли входили в состав пешей рати.
Собрание войска составляло народное вече и начальствование частями войска принадлежало родовым и племенным начальникам. С течением времени означенные условия существенно изменились: вече постепенно утеряло свое значение, а в военном управлении произошли ещё большие изменения в смысле исключения при этом всяких родовых отношений.
Народное войско собиралось обычно для какого-либо определённого военного предприятия или похода, поэтому если походу случалось затянуться, то в войске возникал ропот.
Довольствие воев лежало на них самих, а потому количество забираемого ими продовольствия при выступлении должно было сообразовываться с предполагаемой продолжительностью похода. По этой причине из-за недостатка продовольствия всё войско вполне могло вернуться домой.
Кроме рати, составляемой на вышеизложенных основаниях, немаловажную часть древнего войска составляли охочие люди и наёмные дружины или, лучше, полчища иноплеменных народов.
Охочими людьми являлись не только бездетные, бродячие подонки народа, но нередко люди настолько состоятельные, что могли снаряжать себя для конной службы. Шли не только жители страны, в которой происходила война, но и соседних областей. Особенно широкое применение имели отряды охочих людей — в Великом Новгороде, откуда они совершали походы преимущественно на судах. Суда их носили различные названия: лодь, лодья, лойка, насад, ушкуй. Последнее было любимым судном новгородцев, от него и сами отряды получили название ушкуйников. Ушкуй вмещал в себе около 12 человек.
Наёмные войска составляли также обыкновенное явление в рядах вооружённых сил русских князей. Первоначально нанимали преимущественно варягов, среди которых князья всегда имели возможность набрать необходимое количество ратных людей. Но варяги, в большинстве случаев отличались крайне беспокойным и буйным нравом, позволяли себе всевозможные бесчинства и были чрезвычайно требовательны; в вопросе о их содержании. Поэтому впоследствии князья предпочитали нанимать дружины в рядах кочевых народов, занимавших юг России: половцев, печенегов, торков, берендеев и чёрных клобуков; а на западе — венгров, чехов и поляков. В древнейшие времена наёмные дружины этих народов составляли единственную конницу русской рати, так как славяне сражались исключительно пешком и не умели ездить верхом. Любопытно отметить также, что печенеги, будучи наняты, ни разу не принесли победы нанимавшим их князьям. В некоторых из наших пограничных княжеств торкам и берендеям предоставлялись земли для заселения с обязанностью взамен защищать границы, и, как кажется, в них следует признать зачатки нашего казачества.
Сведения о численности вооружённых сил, которыми располагали русские князья, в большинстве случаев чрезвычайно сбивчивы и противоречивы. В домонгольский период нашей истории наиболее значительные силы были употреблены в следующих походах: Олега к Царьграду с 80000 человек, Ярослава — в 1018 году против Болеслава Храброго — от 50 — 60 тысяч и Андрея Боголюбского при осаде Вышгорода в 1173 году — также около 60 тысяч. Вообще условия, в которых приходилось в древности вести войны, мало способствовали действиям значительными силами. Этому препятствовали отвратительное состояние путей сообщения и трудности добывания продовольствия.
Если не принимать во внимание распри князей и происходящую от этого разрозненность действий, то домонгольская Русь могла без труда выставить довольно внушительную боевую силу. В 12 веке, например, Новгород мог выставить до 20000 человек, а остальные области северной Руси, т.е. Псковская, Муромская, Ростовская и Рязанская — до 50000. Южная же Россия, более густо населенная, располагала ещё большим количеством войск, так что общая численность русской рати, без наёмных войск, могла простираться до 150000 человек. Наёмные полчища нередко бывали также весьма значительны: например, на помощь Изяславу Давыдовичу Черниговскому пришло до 20000 половцев.
Удельный период русской истории, конечно, повлиял на устройство вооружённых сил, преимущественно в смысле всё большего их дробления. Не только всякий удельный князь считал необходимым иметь свою дружину, свою рать; к этому стремились и бояре. В 12 веке мужам и отрокам княжеских дружин присвоено было название дворят, а отрокам боярских дружин — боярских детей. Число дворян и боярских детей, составлявших вначале исключительно военное сословие, возрастало весьма быстро. Раздача дружинникам земель, как средство привлечь их и обязать службой, со временем применялась всё чаще и чаще. Вследствие этого возрастала в руках дружинников, главным образом бояр, поземельная собственность, и этим путём образовывалась наша земледельческая знать и сословие помещиков как таковое. Означенное обстоятельство, хоть и медленно, но, тем не менее коренным образом изменило впоследствии условия несения военной службы. Из добровольной службы дружинника она обратилась в обязательную, что вылилось, впрочем, в окончательную форму лишь в более позднюю эпоху.
