Устройство московских войск
В походе московское войско делилось на пять больших корпусов, полков: большой полк, правая рука, передовой и сторожевой полки и левая рука. Каждый полк составлялся из дворянской конницы, из стрельцов, казаков и татар, служивших разведчиками. Когда в походе принимал участие сам великий государь, то устраивался еще царский или государев полк, нёсший охранную службу при особе государя, и ертоул — передовой отряд, на обязанности которого лежала разведочная часть, расчистка и починка дороги, по которой двигалось войско.
Артиллерия, или по-тогдашнему „наряд», составляла особую часть и имела особого начальника. Начальники полков и их два помощника носили звание воевод. Под их начальством стояли головы, командовавшие отрядами в 1000 и 100 человек.
Иностранцы, посещавшие в то время Россию и имевшие случай видеть московское войско, особенно хвалили русскую артиллерию. Один из них говорит, что ни у одного христианского государя его времени не было такой прекрасной артиллерии, как у московского государя.
Благодаря хорошей артиллерии, московские воеводы успешно отстаивали крепости, да и вообще русское войско лучше чувствовало себя и увереннее билось из-за земляных валов укреплений и крепостных стен. Даже для битв в открытом поле русские военные люди придумали подвижное, разборное укрепление, носившее название „гуляй-город». Это были два длинных ряда прочных деревянных щитов на колёсах или полозьях, защищавшие воинов спереди и сзади. В щитах были проделаны отверстия для орудий и пищалей. При передвижении войска это деревянное укрепление разбиралось и перевозилось на лошадях. Возы обоза тоже часто служили таким укреплением.
В открытом поле русские войска чувствовали себя неуверенно, благодаря полному отсутствию настоящей военной выучки и выправки. Никаких учений и манёвров служилые люди не проделывали и в бою были неопытны. Громадной, нестройной толпой, с оглушительными криками, под резкие звуки труб, грохот литавр и барабанов неслись московские полки на врага.
Если удавалось смять его сразу своим численным превосходством, московское войско торжествовало, в противном случае обращало тыл и редко возобновляло нападение. К тому же и вооружение тогдашнего русского войска было неважное и к бою с западными соседями — поляками и шведами — решительно не годилось.
Вооружение пехоты 16 века
Пищалями — ружьями — была вооружена самая незначительная часть служилых людей, да стрельцы, которых было очень немного. Сами пищали были по большей части своей, московской выделки — тяжелые, неуклюжие, стрелявшие лёгкой маленькой пулькой, били очень недалеко и заряжались необычайно трудно и мешкотно.
Обычное вооружение служилого человека составляли лук, сабля и иногда копье; затем панцирь, железная шапка или шелом. Весь прибор к луку — налучье, колчан, стрелы — назывались „саадак». „Быти ему, сыну боярскому, — читаем в одной десятне, — на службе на коне, в панцире, в шеломе, в саадаке, в сабле, с копьём, да за ним два человека на конях в панцирях, в шапках железных, в саадаках, в саблях».
Некоторые дети боярские вместо панциря надевали кольчугу или бахтерец — полукольчугу, полупанцирь. Беднейшие дети боярские и их люди шли на войну без доспехов, в лаптях, в одном „тегиляе» — кафтане, подбитом пенькой или хлопком, с высоким стоячим воротом и короткими рукавами, и в шапке бумажной, т.-е. такой же, как и тегиляй, стёганом на хлопке и пеньке, головном уборе.
Зато вооружение богатых служилых людей и воевод отличалось большой роскошью и великолепием.
Иностранцы, посещавшие в то время Россию, приходили в изумление от выносливости и неприхотливости русских служилых людей во время похода. „Думаю, — говорит один из них, — нет под солнцем людей, способных к столь суровой жизни, какую ведут русские. Хотя они проводят в поле два месяца после того, как земля замёрзнет на аршин, рядовой воин не имеет ни палатки, ни чего-либо иного над головой; обычная их защита против непогоды— войлок, выставляемый против ветра и бури; когда навалит снегу, русский воин сгребёт его и разведёт огонь, около которого ложится спать… Но и эта жизнь в поле не так изумительна, как их выносливость: каждый должен добыть и привезти корму для себя и для своей лошади на месяц или на два; воин нередко живёт на воде и овсяной муке, перемешанной с солодом, лошадь же его питается древесными ветвями». „Если бы русский воин, — говорит другой иностранец, — с такой же твёрдостью исполнял бы те или иные предприятия, с какой он переносит нужду и труд, или столько же был бы способен и привычен к войне, сколько равнодушен к своему помещению и пище, то далеко превзошёл бы наших солдат, тогда как теперь он много уступает им в исполнении военных обязанностей… Что бы можно было сделать с этими людьми, если бы они были выучены дисциплине и военному искусству цивилизованных войск!
Если бы московский государь имел при себе людей, которые могли бы научить его войско этим двум вещам, то, я думаю, лучшие и сильнейшие христианские государи не смогли бы соперничать с ним».
