Москва стояла на перепутье с киевского юга на ростово-суздальский север; она была пограничным городом этой области; когда северные князья хотели видеться с южными, то выбирали местом свидания Москву; кстати, и крайнее северное владение южных, черниговских, князей — Лопасня — находилось всего верстах в шестидесяти от Москвы.
Москва впервые и упоминается в летописи (под 1147 годом), как место, где свиделся князь Юрий Долгорукий, княживший в Суздальской области, с южным князем Святославом Ольговичем черниговским.
Когда с киевского юга, угрожаемого половцами и раздираемого княжескими усобицами, покатилась волна переселенцев, то первым привалом их, первой большой остановкой в новом краю была Московская область. Здесь многие и оставались жить, потому что река Москва давала заработок, почва края не могла быть названа бесплодной, а жилось сравнительно спокойно: со всех сторон этот уголок русской равнины укрывали от нападения врагов другие княжества — Рязанское, Тверское, Ростовское; на них на первых должны были пасть удары неприятеля, вторгавшегося в Верхне-Волжские страны. Пограничная со степью Рязанская область часто терпела от татарских налётов в течение ХІV и XV вв., а Москва после разорения 1293 г. не видела татар до самого Тохтамыша (1382 г.). Тверь постоянно страдала от литовских нападений и от усобиц местных князей, так же как и Ростовская область. Жить в Московской области было, следовательно, не только выгодно, но и сравнительно безопасно. Все это и заставляло население других областей переходить в московские владения.
Об Иване Калите
Увеличение народонаселения в княжестве обогащало казну московских князей и делало их сильнее соседей. Иван Калита был так богат, что покупал целые княжества тех князей, которые почему-либо оказывались не в состоянии платить татарскую дань. Задаривая деньгами и подарками хана и его вельмож, московские князья приобрели особое расположение и доверенность татар. Так что, когда в 1327 г. тверской князь не выдержал и, поднявшись со всем городом, перебил находившихся в городе послов хана со всей их свитою, хан поручил московскому князю Ивану Калите расправиться с Тверью. Иван Калита скоро исполнил ханское поручение, и за это хан дал ему великое княжение. С этих пор великокняжеский стол навсегда остался в роде московских князей. Ивану же Калите хан поручил сбор дани со всех княжений русских и доставку этой дани в Сарай. Благодаря этому, исчезли навсегда из Русской земли свирепые татарские баскаки, страшно опустошавшие землю и избивавшие много народу своим „вымучиванием» дани.
Летописец, оценивая княжение этого князя, отмечает уже, что Москва и её князь — источник порядка и тишины на земле. „Благоверному великому князю Ивану Даниловичу… вся… добре управляя, — читаем в летописи, — злодейственных разбойников и хищников и татьбу содевающих упраздни от земли своея. Во дни же его бысть тишина велія христіанамъ по всей Русской земле на многія лета. Тогда и татарове престаша воевать русскія земли«…
Затем, собирая для татар дань со всех князей, московский князь тем самым получил их всех в свои руки, и все князья начинают чувствовать свою зависимость от московского князя. Эта зависимость становится еще ощутительнее, когда хан передал в руки московского князя судебную власть над всеми князьями русскими.
Сын Ивана Калиты, Семён, прозванный Гордым, „был, — по словам летописи, — в великом почтении у хана, а все князья — и рязанские, и тверские, и ростовские — столь подручны ему были, что всё по его слову творили».
Понятно поэтому, что обитатели всей Великороссы, почувствовав, что Москва и её князь-хозяин правит землёй, что это московский князь установил тишину и мир по всей земле, что только он сильной рукой всегда умеет стать за своих, толпами шли селиться в московские пределы.
„Где межи сошлися межами, — говорили тогдашние люди, — и где ни изобидят московские дети боярские, то пропало, а где тверичи изобидят, то князь московский с поношением посылает и с грозами к тверскому и ответам его веры не имет и суда не даёт».
Дружа с татарами, московские князья пользовались этой дружбой для того, чтобы торжествовать над своими врагами, другими удельными князьями, для всей же земли они старались получить от татар разные облегчения: скупали у них, например, пленных, чем, во-первых, увеличивали народонаселение своего княжества, а, во-вторых, приобретали славу милосердых освободителей из горькой неволи тысяч людей.
На московских князей поэтому привыкали во всей Великороссы смотреть, как на избавителей от ига, и когда обстоятельства сложились так, что московский князь должен был открыто выступить против татар, под его знаменами твердо и единодушно собралась вся Великорусская земля: и привыкшие видеть в московском князе старшего и великого, судью и управителя, другие южные и северные князья, и весь великорусский народ, приписывавший труду московских князей всякое облегчение от ига.
На Куликовом пол под предводительством московского великого князя Димитрия Ивановича великорусское ополчение впервые победоносно сразилось с татарами, и это достопамятное событие решительно и безповоротно сделало московского князя вождём всей Великорусской земли.
Возвышение Москвы
Это значение народного вождя, приобретённое московским князем, укрепилось благословением Церкви, когда со времён Ивана Калиты митрополит русский стал жить в Москве. „Если, сын, меня послушаешь,— говорил, по народному сказанию, святой митрополит Пётр, благословляя великого князя Ивана Калиту, — и церковь Святой Богородицы воздвигнешь и меня успокоишь в своём городе, то и сам прославишься более других князей, и сыновья, и внуки твои, и город этот славен будет среди всех городов русских, и святители станут жить в нём, и взойдут руки его на плечи врагов его, да и кости мои в нём положены будут»…
Москва стала, таким образом, столицей церковной жизни России; всякое начинание её князей происходит теперь с благословения митрополита и тем самым получает особое значение в глазах народа. Немудрено, что „иным князем, — по выражению летописи, — не много сладостно б, еже град Москва митрополита имать в себе живуща».
Но пока московский князь был только старшим и наиболее могущественным из всех других удельных князей, он жил и управлял, как и все остальные удельные князья.
Московские князья сначала ничем не выдвигаются из среды других удельных князей: так же заняты заботами о доходности своего имения-княжества, так же постоянно думают о „примыслах», т.е. увеличению его размеров за счёт соседей. Но московским князьям, благодаря положению их княжества, дававшего им силу и богатство, удавалось делать это успешнее, и к половине XV века московский князь оставил далеко за собой по силе и значению всех других князей. Уже большая часть Великорусской области вошла в пределы московского княжества, великорусский народ смотрит на московского князя, как на вождя в борьбе с врагами всей земли — татарами и литовцами. Московский князь, действительно, ведёт эту борьбу, и когда другие князья, спасая свою самостоятельность, обращаются за помощью к литовцам или татарам, московский князь объявляет их изменниками. Изменниками начинают считать и тех, кто по-старинному продолжает переходить из княжества в княжество. Теперь все княжества становятся в большую зависимость от московского великого князя. Недовольным им, или спасавшимся от его гнева можно уйти только в Литву или к татарам, но это враги Русской земли, и переход к ним, конечно, не то, что переход от одного удельного русского князя к другому.
Московскому князю приходится теперь думать не только о том, как бы „примыслить» земли от соседей — таких же удельных князей и увеличить тем свое княжество. Перед ним встаёт более широкая задача — вернуть в Русскую землю те области и города, какие отняли у удельных князей иноземцы — литовцы и поляки. В 1503 г. литовский князь, при заключении перемирия, жаловался московскому государю, что тот не отдаёт ему захваченных московским войском земель, что ему, великому князю литовскому, жаль своей вотчины. „А мне, — возразил Иван 3, великий князь московский, — разве не жаль своей вотчины Русской земли, которая за Литвой: Киева, Смоленска и других городов?»
Так московский князь объявляет теперь, что его вотчина — не только области Великороссы, но вся Русская земля.
Два события, случившиеся во второй половине XV века, окончательно превращают московского князя, собравшего около себя всю Великорусскую область, из прежнего удельного князя-хозяина в государя над всей землёй, царя: события эти — взятие Константинополя турками, сопровождавшееся разрушением Византийской империи, и падение татарского ига.
