В русском средневековье каждая область, каждый город стремились иметь своего покровителя и заступника в лице подвижников, спасавшихся в пределах каждого из городов: „каждая страна, — по тогдашнему выражению, — блажит своих святых».
„Так создавалась, — по замечанию историка, — верхневолжская Великороссия: дружными усилиями монаха и крестьянина, воспитанных духом, какой вдохнул в русских людей преподобный Сергий».
Итак, старинный русский монастырь 14 — 15 вв. был не только средоточием духовной жизни, но и руководителем жизни чисто хозяйственной. Земля, которой владел монастырь, сначала ограничивалась той местностью, на которой монастырь возник. Но понемногу, по мере того, как уходило время, и ширилось и росло значение монастыря, расширялись и увеличивались его владения. Во владение монастырей стали входить не только деревни и селения, но целые острова и волости.
Земельные владения монастырей увеличивались часто помимо желания их основателей. Преподобный Кирилл Белозерский не хотел принять и одной деревни от какого-то боярина; преп. Сергий отказался принять от митрополита даже крест, только потому, что он был золотой. Но со стремлением старинных русских лиц жертвовать в монастыри деньги и земли трудно было бороться.
В житии преподобного Корнилия Комельского сохранилась такая беседа святого старца с великим князем Василием III:
— Слышал я, отче, — говорил великий князь, — что у твоего монастыря нет сёл и деревень; но проси, и я дам, что тебе нужно.
Старец отвечал, что ему ничего не нужно, а только просил он дать ему немного земли с лесом возле монастыря, чтобы он с братией мог „от поту лица своего есть хлеб свой».
Великий князь исполнил просьбу старца, но не в тех скромных размерах, как просил преподобный. Жалованная грамота укрепила за монастырём преподобного Корнилия 29 деревень и починков со всяким угодием, освободив обывателей от всяких податей и поборов и предоставив их ведать и судить старцу Корнилию с братией самим во всём».
Такие жалованные вотчины составляли обыкновенно основу земельного богатства монастырей. Это богатство постоянно увеличивалось, благодаря вкладам со стороны верующих людей, заботившихся об устроении душ своих и предков.
«Православное учение о молитве за усопших, — говорит В. О. Ключевский, — рядовая древне-русская совесть усвоила недостаточно вдумчиво и осторожно: возможность молитвы о душах умерших, не успевших принести покаяния, привела к мысли, что и нет нужды спешить с этим делом, что на все есть свое время… что можно отмолиться и чужой молитвой, лишь были бы средства нанять ее и лишь бы она была не кое-какая, а истовая, технически усовершенствованная «… Монастыри были признаны лучшими молитвенниками на такие случаи; и вот, чтобы приобрести молитву земных ангелов, небесных человеков, и стали делать в монастыри вклады ради спасения души.
Вклады делались всевозможными вещами и церковными предметами, но всего обычнее деньгами и землёй. Из имущества состоятельного покойника обязательно выделялась доля на помин его души, если он даже не оставлял никаких предсмертных распоряжений. Монастыри, в свою очередь, выработали подробную таксу заупокойных богослужений: панихид „больших и меньших», литий, обеден.
Поминовение по синодику отличалось от „годового поминовения впрок», стоившего дороже; синодики, смотря по вкладу, разделялись на: налойный, литейный, алтарный, постепенный, вседневный и сельный с сельники, т.е. с покойниками, по которым были вклады сёлами. За запись в литейный синодик в Троицком монастыре брали в 1630 годах около 40 р. с каждого имени. В монастыре преподобного Иосифа Волоцкого еще при жизни святого установился строгий распорядок поминальных вкладов. Некая княгиня Голенина в течение 15 лет передавала в монастырь преподобного Иосифа по своём отце, муже и двух сыновьях не менее 300 рублей. Ей хотелось, чтобы её покойников поминали особо, а не со всеми другими вместе, и чтобы их имена занесли в вечный синодик. Из монастыря ей ответили, что все это можно исполнить только за особый вклад. Княгиня в сердцах назвала это требование грабежом. Тогда преподобный Иосиф написал ей послание, в котором точно высчитывал, что её покойники поминаются не менее 6 раз в день, а в иной день и 10 раз, и что почти за каждого служить по особой панихиде невозможно: даром священник ни одной обедни и панихиды не отслужит, „надо каждому заплатить, и в особое годовое поминанье не записываюсь без ряда, т. е. без договора, с условием ежегодного взноса деньгами или хлебом или единовременного вклада селом».
Кроме вкладов по душе, монастыри много получали от взносов при пострижении. Преподобный Иосиф Волоцкий указывает, что его монастырь начал обстраиваться с тех пор, как стали в нём постригаться „добрые люди» из князей, бояр, дворян и купцов, которые давали много, иной раз до 1000 руб. На преподобного Трифона, основавшего в конце 16 в. монастырь на Вятке, жаловались, что он за пострижение „вкладу просит дорого и с убогого человека меньше 8 р. не возьмёт».
Конечно, такое отношение к „постриженникам» и к святому долгу поминовения усопших являлось злоупотреблением и осуждалось некоторыми подвижниками и в те времена, но тогдашний обычай не считал это злоупотреблением, и люди тех времён настойчиво несли монастырю свои имения, деньги, драгоценности, умоляя принять всё на потребу братии и молиться о жертвователях и их умерших. Таким образом в монастырях, часто помимо воли монахов, накоплялись большие денежные богатства. Эти средства невольно втягивали монастыри, как крупных землевладельцев, в оборотливую хозяйственную деятельность со всеми её проявлениями, имеющими мало общего с постом, молитвой и спасением души.
Селившийся при монастырях народ всегда нуждался в помощи на обработку земли; монастыри и стали ссужать в долг поселенцев нужными им земледельческими орудиями, скотом, деньгами. В счёт уплаты долга и процентов взявший взаймы у монастыря работал на монастырских полях; таким образом, монастыри получали дешёвую рабочую силу. Монастыри давали деньги взаймы и служилым людям; в таких случаях писалась закладная на имение должника на известный срок, в которой обозначалось, что если должник не внесёт занятых денег в срок, то закладная превращается в купчую. Случаи неуплат были часты, и земельные богатства монастырей увеличивались таким путём очень значительно.
