Когда преподобный Кирилл Белозерский поселился на месте, где вырос впоследствии его монастырь, то „пусто и скудно было место то, — повествует житие преподобного, — бор пеяше велий и чаща, и никому же от человек живущу». А когда пустыня преподобного Кирилла стала знаменитой обителью, то в лесах и пустошах Белозёрско — Вологодского края возникло около 400 селений.
Благодаря неусыпному труду основателей монастырей и первых поселенцев-монахов, „скудостная и пустая» сторона превращалась в населенную и обработанную, дикари — лопари, зыряне, черемисы, мордва — втягивались, благодаря живому примеру, в трудовую земледельческую жизнь и, открывая души свои «на ласковое и приветливое обращение пустынножителей, принимали христианство и начинали жить оседло, во всём поучаясь от монастыря.
Особенно велики в этом отношении заслуги Соловецкой обители, основанной преподобными Зосимой и Савватием на островах холодного Белого моря. Соловецкий монастырь обрусил весь север России, заселил его и положил начало обработки этого края. Соловецкий монастырь научил здешних дикарей бороться с негостеприимной природой и побеждать ее.
Озёра, которыми так богато Поморье и которые так часто мешают сообщению, на Соловецких островах соединялись каналами и превращались в удобные дороги, непроходимые болота осушались, в мелководных реках искусственно подымался уровень воды. Полудикие
лопари с удивлением смотрели на устройство водопровода в Соловецком монастыре, „как вода сама сливалась, — по словам соловецкого летописца, — со всех чанов, через трубу подымется наверх, перейдёт целое здание, да и в погреб сама льется, да и по всем бочкам сама разойдётся».
„До Филиппа игумена (впоследствии митрополита, пострадавшего от Грозного), — продолжает летопись, — рожь на сушило носили многие, а игумен Филипп устроил телегу: сама насыпается, сама привозится и сама высыпается в сушило; прежде рожь подсевали многие, а игумен устроил севальню с 10 решётами, а сеет один человек; при нём же устроили решето — само насыпает, сеет, а отруби, муку и высевки разводит ровно. Прежде много братии носило рожь на гумно веять, а игумен нарядил к тому ветер — он теперь мехами в мельницах рожь веет»…
„Прежде глину на кирпич копали люди, а теперь одним волом копают столько, сколько многие люди копали; на кирпич ту глину мяли прежде люди, а теперь мнут лошадьми»…
Пробираясь сквозь леса, вслед за подвижниками-отшельниками, русские люди клали много труда на обработку новой земли: ставили города, деревни и починки в лесах, распахивали пашни, расчищали луга, устраивали рыбные ловли по озёрам и рекам. Это была тяжелая работа, недаром названная страдой. „Страдать» тогдашнему поселенцу приходилось и от тяжести самой работы, и от частых непогод, и от сурового климата, „морозом побивавшего посевы почти на всякое лето»…
Человеку, тратившему много сил на борьбу с этими житейскими невзгодами, нужно было прибежище, заступник и утешитель в минуты слабости и отчаяния. Таким поборником всегда являлся для окрестного люда преподобный, за монастырём которого народ селился. От него ждали помощи в борьбе со стихиями и негостеприимной природой, и когда святой тут, в монастыре, люди ничего не боятся.
Вот как, например, начинается житие св. Антония Сийского: „Бысть сице: от сотворения мира в лето 7180 (от Р. X. 1672), от дождевныя мокроты, и от великих бурь, и от облачныя толстоты долго не было видно солнца, земные плоды замедлили в росте, рожь от дождя и бури полегла и не исправилась и цвету на ней не было до 7-го июля, и иные плоды не росли, и люди очень о том скорбели и оскудели. Но человеколюбивый Господь Бог не захотел погубить в конец своё создание и, „полезное о всех промышляя», посылает милостивным явлением заступника нашей стране и общего предстателя преподобнаго и богоносного отца нашего Антония»…
