Основанием русской народности и Русского государства служили некоторые из славянских племён, издревле заселявших среднюю и восточную Европу.
Когда славяне пришли в Европу, с достоверностью неизвестно, — вероятно, во времена еще очень древние, — и, как полагает большинство историков, ранее всего славяне заселили придунайские и прикарпатские земли, а также берега Адриатического моря. Римляне, не оставлявшие в покое ни одного самостоятельного народа, уже с 3-го столетия до Р.X. начали борьбу со славянами, населявшими Иллирию и Македонию. Римским писателям первого века нашего летоисчисления были уже известны и более отдалённые племена славян под именем венедов. Венедами назывались славяне, жившие преимущественно на реке Висле и на берегах Балтийского моря, откуда римляне получали янтарь.
Из даваемых римскими писателями сведений о известных им славянах видно, что они отличались суровостью нравов и воинственностью. Жили, однако, славяне оседло, строили дома, занимались земледелием, носили щиты и сражались исключительно пешими, — следовательно, резко отличались от скифов и сарматов — кочевых народов, последовательно занимавших южные пределы нынешней России.
Вероятно, и славяне были также не менее древними обитателями средней и северо-западной частей России, так как уже в 5 веке до нашей эры между племенами, населявшими наше отечество и платящими дань скифам, были, несомненно, славянские. Во времена великого переселения народов славяне были, разумеется, в значительной мере увлечены всеобщим движением и в течение 4, 5, 6 и т.д. веков они последовательно распространяются от Дуная и Адриатического моря на юг, до Балтийского моря — на севере, рек Лабы (Эльбы) — на западе и до Днепра — на востоке.
В 9 веке на местах сложившегося затем государства Руси поселены были, отдельными группами, племена восточных славян, т.е. обитающих к востоку от реки Вислы. Этими племенами были славяне — у озера Ильменя и по р. Волхову кривичи, дреговичи, родимичи, северяне, древляне, поляне, волыняне (бужане, дулебы), уличи и тиверцы; в Карпатских горах — хорваты и, наконец, на крайнем северо-востоке — на Оке — вятичи. Есть, однако, большая вероятность, что в это же время славянами было заселено и верхнее Поволжье, т.е. Суздальские земли. Общей связи между всеми этими однородными племенами не существовало никакой.
Быт перечисленных племён восточных славян в общих чертах как нельзя лучше определяется словами нашей летописи: „каждый жил со своим родом отдельно, на своих местах, каждый владел своим родом». Род означал всех находящихся от самых близких до самых отдалённых степеней родства между собой и вне родовой связи наши предки не понимали никакой общественной связи, так что слово «род» употреблялось и для обозначения понятия о народе или соотечественниках. Во главе родов или целых родовых линий, т.е. племён, находились родоначальники, носившие самые разнообразные имена, как, например, стардев, владык, жупанов, князей.
Власть родоначальника, принадлежащая отцу семейства, по существу своему не ограничена; у славян, как народа сравнительно миролюбивого и притом земледельческого, значительно смягчалась и не носила того сурового характера, как у их соседей, например, германцев. Так, у славян никогда не было обычая убийства отцами слабых или увечных новорожденных и наоборот — детьми не убивались престарелые, утерявшие силы родители.
Единство рода после родоначальника поддерживалось занятием отцовского места одним из старших родичей, обыкновенно путём избрания его собранием всех сородичей. Избранный сажался при этом на первое место, откуда произошли и обряд, и выражение «посадить князя». Глава рода управлял всеми работами, хранил общественную казну, вносил подати и т.д., — вообще должен был всюду блюсти выгоды рода. Распоряжения его имели, однако, силу только при общем согласии, пока все видели, что старший поступает справедливо, как отец. В противном случае родственные или, вернее, родовые отношения рушились со всеми правами и обязанностями, которые вообще отличались крайней неопределённостью. Отсюда — возникновение беспрерывных усобиц, частые случаи распадения рода и выселения недовольных на новые места; а так как постоянной причиной выселений была вражда, то, очевидно, эти вновь возникавшие роды не могли жить в дружественных отношениях со своими прежними родичами.
Не всегда, однако, выселения были удобны, как, например, из городов, т.е. пунктов, избиравшихся, как особенно удобных для жизни, огороженных и укреплённых общими силами и средствами целых поколений. Здесь поневоле приходилось уживаться нередко нескольким родам, а потому в городах усобицы представляются явлением еще более, так сказать, заурядным. Но зато городская жизнь, как общая, приводящая к более частым столкновениям, скорее выполняла необходимость какого-либо правительственного начала, подчинение которому было бы для всех одинаково обязательно. Первым проявлением такого начала были сходки, соты, веча, но вначале туда допускали только одних старцев (старшин), т.е. старейших представителей тех же родов.
Естественно, город был, обыкновенно, первым возникающим населённым пунктом. Род, занимая новую страну, селился в наиболее удобном месте, для своей безопасности огораживался и затем уже, вследствие размножения, расселялся и занимал окрестную страну. Выселялись в этом случае, разумеется, младшие члены родов, а отсюда возникает и та связь, и некоторая даже подчинённость, которые замечаются в отношениях новых поселений к старшим, т.е. деревни, села или пригорода — к городу. Означенные связь и подчинённость сельского населения городскому, помимо родовых отношений, обуславливались ещё и тем, что в случае опасности сельское население могло искать защиты только в городе, — следовательно, не могло быть между ними отношений, как у равного к равному.
Городов у славян было очень много, но, разумеется, по нашим меркам это были не более чем селения или вообще незначительные поселки, обнесённые укреплениями, достаточными для обеспечения от захвата открытой силой. Городов же в смысле крупных центров, сколько-нибудь напоминающих город по теперешним понятиям, было весьма немного. Во времена Олега, например, таковыми были только Новгород, Смоленск и Киев.
По свидетельству иностранных писателей, славяне древнейших времён, «любя просторие», жили в отдалённых друг от друга избах, бросаемых ими при первой же опасности. Опасности же были беспрерывны, как вследствие родовых междоусобиц, так и от воинственных, соседних, иноземных племён. Поэтому у славян жилища ютились преимущественно в лесах и болотах, в домах имелось на всякий случай много выходов, а из вещей всё сколько-нибудь ценное хранилось обыкновенно зарытым в землю. В указанных условиях жизни славяне оставались весьма продолжительное время, даже и при князьях Рюрикова дома, так как родовые усобицы сменялись таковыми же усобицами князей, а набеги соседей стали, пожалуй, ещё более частым явлением. Привычка беспрерывно переменять места, даже с целью избежать насилия, жизнь в суровых условиях тогдашней России, покрытой сплошными лесами и непроходимыми болотами, — все это приучило славян дорожить свободой и довольствоваться весьма малым.
Все славяне были свободны и равноправны. Рабства у них не было, и чужеземцы в славянских землях пользовались также полной свободой. Даже военнопленные обязаны были работать на взявшего их в плен только в течение определённого срока, после чего получали волю.
Военный быт славян совершенно согласовался с общественным. Все они были воинами, все имели право носить оружие и укреплять свои жилища. Вопросы о войне или мире решало вече, и оно же определяло в каждом отдельном случае большее или меньшее число людей, призываемых к оружию. В некоторых, исключительных случаях назначалось поголовное ополчение, причём в поход шли отцы со старшими сыновьями, а дома, для охранения семейства, оставался один младший сын. Ополчения составлялись посемейно, пообщинно и, наконец, племенами, а начальствование принадлежало тем же семейным, родовым и т.д. старейшинам.
В целом, славяне были скорее миролюбивы, чем воинственны; занимаясь земледелием и промыслами они, в большинстве случаев, вели войны не с целью завоеваний, а для защиты своей свободы и независимости. Исключения в этом случае составляли северные поморяне (поморы), предпринимавшие частые морские набеги, и южные славяне, стремившиеся к Дунаю и южным морям. Эти славяне нередко даже нападали на Византийскую империю. Из древнейших набегов славян на пределы Византии, сведения о которых сохранила история, укажем на следующие:
В 551 году славяне вторглись в империю в числе 3000 человек и произвели страшный погром. Разделившись на две части, одна в 1800 человек, а другая в 1200, разбивая на пути греческие войска, грабя города и забирая множество пленных, они дошли с одной стороны на юг до Эгейского моря, а с другой — на запад до Иллирии.
В 623 году славяне появились даже в Средиземном море и произвели нападения на остров Крит и другие острова.
В 626 году славянские дружины, на однодеревках, совершили нападение на Константинополь, по приказанию, впрочем, хазарского кагана, которому славяне в это время были подчинены.
В 676 году македонские и фессалийские славяне окружили Солунь (Салоники) с суши и с моря, на однодеревках. Приступ, однако, не удался, они были отбиты с большим уроном. Был убит их воевода Хотун.
В 769 году императору Константину Копрониму пришлось выкупать захваченных славянскими разбойниками христиан, причём это обошлось ему в 2500 шёлковых одежд.
Указанные уже выше разъединение и вражда родов и племён и, как следствие этого, слабость славян, обуславливали и сами способы их борьбы с внешними и внутренними врагами. От правильных сражений, в особенности на местах ровных и открытых, славяне вообще уклонялись. Они выбирали для боя места узкие, непроходимые и одинаково искусно сражались в горах, в ущельях, в лесах и болотах. Нападали они преимущественно внезапно, набегом, стараясь взять хитростью. Нередко заманивали врага ложным бегством, бросая даже имущество, чтобы напасть на противника тогда, когда он займётся грабежом.
Сражались славяне пешими; будучи окружены противником, укрывались за своими повозками, из-за которых оборонялись чрезвычайно упорно. В бою — в ряды и шеренги или даже толпу они не соединялись, а предпочитали одиночный бой, в котором были искусны. Славяне отличались также умением плавать, причём могли очень долго оставаться под водой, для чего, лёжа на спине, дышали через выдолбленный тростник, конец которого высовывался из воды. Они славились также быстротой и неутомимостью бега: Велизарий, например, пожелав в 540 году в Италии поймать живого гота, поручил это сделать славянину, так как славяне отличались искусством ловить неприятелей.
Вооружение славян состояло из двух маленьких копий (дротиков), мечей, секир или топоров из деревянных луков с маленькими стрелами, намазанными чрезвычайно сильным ядом. Некоторые из них имели огромные твёрдые и очень тяжелые щиты. Лат в древнейшие времена (до 9 века) славяне не носили, вступая иногда в бой даже без верхней одежды, в одних портах.
Понятно, что различные племена славян, вообще отличавшихся переимчивостью, должны были многое перенять у соседей, как в образе ведения войны, так и в вооружении. Южные славяне, например, постоянно воюя с римлянами и грабя их города, получали в добычу массу оружия, а потому у полян ещё в древнейшие времена встречается прямой короткий меч, каковым пользовались, например, римляне.
О наружности древних славян современники говорят, что все они похожи друг на друга: все высоки ростом, статны и сильны, имели не совсем белую кожу и лицо красноватое. Волосы, большей частью тёмно-русые, носили длинными, или же брили голову, оставляя наверху кружок волос, а иногда носили на одной только стороне головы длинный локон, означавший знатность рода; бороду большей частью брили.
По свидетельству Прокопия, славяне легко переносили зной, холод и непогоду; недостаток в пище или в одежде для них не имел особенного значения.
Было уже сказано, что земли, занимаемые восточными славянами окружались другими племенами, с которыми были неизбежны и мирные сношения, и враждебные столкновения, что не могло не отразиться на их исторической судьбе.
Все финские племена, под общим у славян названием чудцы вскоре были покорены славянами и, по словам Нестора, платили им дань, а впоследствии слились с ними.
Более важное значение в нашей истории имели литовские племена, населявшие нижние течения рек Вислы и Немана. К ним принадлежали пруссы, голяды, судены, корс или пуропы, жемайты и латыши. Жили они в лесах и болотах небольшими разрозненными племенами под управлением своих князьков.
Столкновения Руси с Литвой начались уже при Владимире I.
В древнейшие времена литовцы совершали свои набеги преимущественно на конях, которые у них были маленькими, но сильными и выносливыми. Нападения старались производить внезапно. Через рки они переправлялись в лёгких лодках из зубровой кожи, которые возили с собой, а если лодок не было, то переплывали реки, держась за хвосты лошадей.
Литовцы, вначале довольно миролюбивый народ, уже впоследствии, под напором своих соседей, становятся всё более и более воинственными, так что война стала уже считаться у них наиболее почётным делом. Для неё воины созывались звоном колоколов и звуком труб.
Войско литвы разделялось на пешее и конное и по хоругвям (знамёна); пехота постепенно стала преобладающим родом оружия.
Отличаясь смелостью и хладнокровием, литовцы сражались храбро, стойко выдерживали нападения и с трудом обращались в бегство.
Они предпочитали, однако, сражаться на труднодоступных местностях, действуя часто из засады. Города и замки строили на возвышенных, труднодоступных местах; укрепляли их земляными или деревянными валами и стенами со рвами и тайными выходами.
Вооружение литовцев состояло из длинных палиц, дубин, налитых свинцом, отравленных стрел с костяными наконечниками, пращей и каменных секир. Предохранительным вооружением их были щиты, шишаки из звериных шкур, носимые шерстью вверх, и латы из конских копыт в виде чешуи. В 13 веке, однако, литовцы уже имели кованое металлическое вооружение.
На юге и юго-востоке славянам пришлось выдержать последовательные нашествия целого ряда кочевых народов, например, гуннов, аваров, болгар, хазар, печенегов, торков и половцев. Последних четырёх большинство писателей причисляет к тюркскому племени.
Гунны вышли с берегов Азовского моря в последней четверти 4 века и водворились в низовьях Волги. Вытесненные, в свою очередь, другими пришельцами из Азии, гунны, а потом и их завоеватели (авары и другие), подвигались всё дальше на запад, до самой Венгрии. По сказаниям, гунны имели такую чудовищную наружность, что нельзя было выносить их вида. Жили они как дикие звери: питались кореньями и мясом зверей, согревая его под седлом. Безобразная обувь мешала им ходить, — они вечно были на конях, — домов не хотели знать, легко переносили голод и жажду.
На смену гуннам пришли авары (обры), в 565 году перешедшие Дон. Угнетения славян аварами отличались жестокостью и обращение их, как нельзя лучше обрисовывается тем, что когда обрину (аварцу) надо было куда-нибудь ехать, то в телегу его впрягали не лошадей или быков, а по три, по четыре или по пяти пленных славянских женщин. По описанию, обры были телом велики и умом горды, и византийцы считали их народом очень разумным, но вместе с тем лживым и коварным. В конце, вероятно, 8 века могущество аваров падает, а вслед затем они окончательно слились с болгарами, которые, однако, были покорены новыми пришельцами из Азии — хазарами, и уже в первой половине 9 века платили им дань, прежде даваемую аварам.
О причинах падения аварского царства сохранился отрывок рукописи, написанной на болгарском языке Сюэдосом или Кормиесом. В ответ на его вопрос пленным аварцам о причине ослабления их силы, они ответили ему, что причиной этого было то, что «взаимные обвинения друг друга у них были очень часты, от чего гибли, преимущественно, и более умные и более честные их люди, так как судьи были соучастниками воров и мошенников. Затем, причиною падения было пьянство, сопровождаемое насилием и буйством, всякого рода разврат, искупаемый подарками и взятками.— Мы все сделались торговцами,— прибавили пленные,— и ни о чём другом не думали, как только о том, чтобы лучше обмануть друг друга, отчего и погибли».
