На протяжении столетий портняжное дело существовало как искусство и как ремесло, а точнее сказать, по-простому, рукомесло. Хотя прядильный и ткацкий станок давно были изобретены, главными орудиями портного оставались игла, нить и руки. Но в какой-то момент появилась мысль о том, что процесс пошива одежды можно автоматизировать.
Количество людей на планете неуклонно росло. Возрастали потребности в одежде. Тратить многие недели на создание одного костюма или его деталей мог себе позволить далеко не каждый портной. Некоторые утверждают, что впервые такая мысль пришла в конце пятнадцатого века в великую голову Леонардо Да Винчи. Именно ему, якобы, принадлежит первый проект механизма для быстрого пошива одежды. И, как многие другие изобретения этого титана возрождения, это замечательное устройство так и осталось на бумаге. Однако определённо можно сказать, что Леонардо вложил свою лепту в развитие швейного дела другим изобретением – ножницами. Правда, их он создал не для того, чтобы кроить ткань. Ножницами Да Винчи отрезал уже ту часть готового холста, на которой изображение его не особенно устраивало. Уж очень он был придирчив к себе и самолюбив. Однако шить надо было не только одежду. Обшивать приходилось также и парусные корабли, причём, шитьё парусов было технически сложнее, чем шитьё платьев, ведь требовалось очень прочно скреплять большие куски толстой материи.
Когда кораблестроение стало массовым, хозяева верфей задумались о специальном устройстве, позволившем бы шить паруса быстрее и надёжнее, и оно было создано в крупнейшей в то время морской державе Европы –Нидерландах. По преданию, здесь ещё в 14 веке появился огромный колёсный агрегат, с помощью которого рабочие в парусных мастерских стачивали длинные куски материи. Однако широкого распространения эта машина не получила. Возможно, из-за своей секретности. И в результате мы не имеем никаких представлений об этой швейной машине кроме полулегендарных упоминаний о ней.
Тем временем человечество всё шило и шило, пока не наступил такой момент, когда машину, облегчающую этот процесс, просто нельзя было не изобрести. И задавшись целью создать машину, умеющую шить, люди потратили на её изобретение почти сто лет. Конечно, всё завертелось с приходом машин в цивилизацию. В 18 веке началось постепенное наступление на ручной труд во всех сферах человеческой деятельности. И первые известные нам швейные машинки полностью копировали метод ручного получения стежка.
В 1755 году работавший в Лондоне немец Карл Вайзенталь получил патент на иглу, у которой было два заострённых кончика, и ушко посередине. Это изобретение позволило белошвейкам не поворачивать иглу, вытаскивая её из ткани, а шить как бы с другого конца. Однако это новшество не было принято мастерицами, но процесс пошёл – человеческая мысль завертелась в правильном направлении.
В 1790-м году английский плотник Томас Сейнс запатентовал свою машину. Этот аппарат должен был с помощью крючковой иглы соединять цепным швом детали обуви, ведь в сапожном деле необходимость механизации назрела в не меньшей степени, чем в швейном. Изобретение Сейнса обладало уже многими признаками современных швейных машин, однако шов, который оно производило, был очень слабый и легко распускался. В итоге аппарат не прижился.
В течении последующих десятилетий было предпринято ещё несколько попыток создать швейное устройство в разных странах, пока, в 1814 году в Австрии не создали новый тип прямой иглы. У этой иглы ушко располагалось у острия. Тогда же догадались применить две нитки для одного и того же шва.
В 1830-м году француз Бартелеми Тимонье сконструировал свою машину, и она оказалась более работоспособной, чем её предшественники. Тимонье удалось наладить небольшое швейное производство, и вскоре его фабрика, оборудованная 80-ю машинами, уже обшивала французскую армию. О Тимонье стали писать в европейских газетах. Так, например, читателям берлинских изданий было адресовано следующее сообщение:
«Из Парижа передают, что портной Тимонье показывал в Вильфранше сконструированную им швейную машину, в реальности которой можно сомневаться, если не видеть её собственными глазами. Любой ученик может уже через несколько часов шить на ней. Передают, что на этой машине можно делать двести стежков в минуту.»
Итак, вначале Фортуна улыбнулась предприимчивому французу. Но затем случилась катастрофа: двадцатого января 1831 года разъярённая толпа из двухсот портных ворвалась в его мастерскую на улице Севр в Париже и разбила все машины. А их остатки повыкидывала из окон. Сделать это было нетрудно, так как эти машины были деревянные. Завистливые конкуренты называли аппараты Тимонье руколомами, и действительно, изобретение Тимонье было способно раз и навсегда сломать традицию портновского рукомесла. Несколько раз, после погрома 1831 года, Тимонье пытался начать всё сначала, но неудачи буквально преследовали его. В конце концов он так и умер в нищете, не оставив потомкам даже чертежей своего детища.
Однако прогресс в швейном деле уже невозможно было остановить никакими погромами. По другую сторону Атлантики, в 1834 году, подобную машину изобрёл Уолтер Хант. Он использовал иглу с ушком на острие, которую приводила в действие вращающаяся рукоятка. Подобно ткацкому станку, устройство имело челнок – так получался двойной шов как в современной швейной машинке. Однако Хант так и не запатентовал своё изобретение, и поскольку его пятнадцатилетняя дочь Каролина убедила отца пожалеть портных.
Одновременно с Тимонье и Хантом над созданием швейной машины трудился американец Элиос Хоу, работавший на фабрике, выпускающей текстильное оборудование. В 1846 году Хоу получил патент на реальную швейную машину, которая работала со скоростью триста стежков в минуту. В аппаратах Хоу кривая игла, через которую пропускалась верхняя нить, шила в горизонтальной плоскости с подачей нижней нити через челнок. Этот принцип челночного стежка до сих пор используется в швейных машинах.
Однако перелом в истории швейных машинок связан не с этим изобретением, а с деятельностью всем известного Айзека Зингера.
Продолжение
